Пушкин в дороге

«Путешествие нужно мне нравственно и физически».
Пушкин.

Дороги, пересекающие Россию, хорошо были знакомы А. С. Пушкину, много раз проезжавшему по ним в разных направлениях. Ленинградское шоссе, бывший Петербургский тракт, по которому Пушкин не раз ездил в столицу и обратно, Калужская дорога, по которой поэт проезжал на Полотняный завод, Нижегородская дорога — путь в Болдино и другие.

В начале XIX века тракты имели огромное значение, так как были единственным путем сообщения. Но, несмотря на это, все они были донельзя плохими, а путешествия по ним долгими и трудными.

Ездили либо на почтовых лошадях, меняя их на «подставах», либо на своих, но в этих случаях подолгу отдыхая на станциях. По рытвинам, выбоинам и ухабам скверных дорог, часто в сопровождении нагруженного вещами и провизией обоза, тащились дорожные кибитки, кареты, теплые возки. «Мы путешествовали на своих лошадях, — сообщает современница Пушкина,— в очень спокойном дормезе. За нами тянулось несколько экипажей разного рода и вида». Ожидать свободных лошадей приходилось подолгу, а иногда и ночевать на почтовых станциях.

Езда на почтовых лошадях доставляла седоку много хлопот. За лошадьми плохо следили, плохо кормили, поэтому не раз приходилось застревать у кузниц. Иной раз лошади были настолько утомлены, что еле тащили экипаж, и седок опасался, что не доедет до следующей станции.

За свою короткую жизнь Пушкин проехал немало дорог. В повести «Станционный смотритель» он говорит словами своего героя: «В течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны; несколько поколений ямщиков мне знакомы; редкого смотрителя не знаю я в лицо, с редким не имел я дела.. » Ссылка на юг, в Кишинев и Одессу, а позднее в Михайловское, поездки в Болдино и Малинники, путешествия на Урал и в Арзрум, постоянные переезды из Москвы в Петербург и обратно выработали в характере поэта ту «охоту к перемене мест», о которой с грустиой иронией замечает он в романе «Евгений Онегин».

Эти вынужденные передвижения настолько измучили Пушкина, что его настроение даже отразились в стихах «Дорожные жалобы»:
Долго ль мне гулять иа свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?

Мелькали полосатые версты, перед глазами путешественника расстилались широкие русские просторы, леса и перелески, холмы и овраги чередовались с жалкими лачугами придорожных деревень, а во время более или менее длительных остановок — на станциях можно было близко увидеть жизнь крепостного крестьянина. «Ничто так не похоже на русскую деревню в 1662 году, как русская деревня в 1833 году. Изба, мельница, забор — даже эта елка, это печальное тавро северной природы, — ничто, кажется, не изменилось», — пишет Пушкин в статье «Путешествие из Москвы в Петербург».

В тоскливом одиночестве дорожной скуки большую радость доставляли Пушкину ямщики. Это «сословие» привлекало к себе своими рассказами о народной жизни и старине, а главное — своими замечательными песнями, в которых слышалось «то раздолье удалое, то сердечная тоска». Эти песни выражали печаль и горе русской крестьянской жизни.

Близки и понятны поэту были и станционные смотрители, которых тоже немало повидал он на своем веку. «Кто ис проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался?» — спрашивает Пушкин в повести «Станционный смотритель». И тут же выступает в их защиту, требует уважать их человеческое достоинство: «Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда... Покоя ни днем, ни ночью. Всю досаду, накопленную во время скучной езды, путешественник вымещает на смотрителе. Погода несносная, дорога скверная, ямщик упрямый, лошади не везут — а виноват смотритель».

Пушкин показал, какие душевно богатые люди скрываются подчас за невзрачной внешностью и низким общественным положением. Путешествия Пушкина давали поэту большие возможности для наблюдения жизни «маленьких людей», и он всегда старался использовать эти возможности. По воспоминаниям одного из современников, «Пушкин... никогда не дожидался на станциях, пока заложат ему лошадей, а шел по дороге вперед и не пропускал ни одного встречного мужика или бабы, чтобы не потолковать с ними о хозяйстве, о семье, о нуждах, особенно же любил вмешиваться в разговоры рабочих артелей. Народный язык он знал в совершенстве и чрезвычайно скоро умел располагать к себе крестьянскую серую толпу настолько, что мужики совершенно свободно говорили с ним обо всем».

Материал подготовлен в сотрудничестве с порталом "Семь заветных слов". Читайте также: Детские годы Пушкина в Захарове

Следующая страница: Можно ли найти в старом доме урну с прахом