Палех. Художник Иван Голиков

Память о нем светла и легендарна. Она живет в творчестве нескольких поколений художников Палеха, испытывающих влияние великого художника. В чем же сила его искусства?

Прежде всего: один из основоположников палехской миниатюры, Голиков кровно связан с древним иконописным селом. И шире — с историей и культурой Владимиро-Суздальской земли, где из поколения в поколение передавался нравственно-эстетический идеал Древней Руси. Во-вторых, он впитал революционный дух эпохи, наполнивший его творчество вдохновенной силой романтического переживания жизни. Наконец, третье, очень важное: глубокое чувство причастности к народу, его судьбам и ценностям - вот почему, например, столь органичен для Голикова фольклор. Все это и определило стремительный расцвет таланта.

С детских лет Голиков вобрал в себя поэтический мир народного быта с его праздничными хороводами, ездой на лихих тройках. В связи с поездками на дальние подряды в города многие иконописцы держали ямщину. Такое общение с миром несло в Палех просвещение и одновременно рождало пронзительную привязанность к родному селу.

Голиков вырос в семье потомственных иконописцев, сохранивших память о высоких традициях древнерусского искусства. Словом, это был особый мир, а в Палехе еще и нераздельно слитый с патриархальным бытом крестьян, занимавшихся землепашеством и ямщиной. В этой среде и сложилось видение художника, его глубокая любовь к родине. Именно здесь исток привязанности к фольклорным образам, которую мастер пронес через всю жизнь.

С четырнадцати лет — после смерти отца — Иван вынужден содержать всю большую семью. Работает сначала в Палехе, потом в Москве и Петербурге — по реставрации церковных росписей. И — война: сперва империалистическая, затем гражданская. Позднее Иван Голиков воспоет воинский подвиг в живописных миниатюрах на папье-маше.

А начало новому искусству было положено в 1922 — 1924 годах в Москве, когда Голиков вместе с палешанами Глазуновым и Вакуровым нашел применение древней темперной живописи по лаку. Технологию изготовления коробочек заимствовали в подмосковном Федоскине. Тогда же, в 1924 году, в Палехе родилась «Артель древней живописи», и Голиков стал организатором и вдохновителем нового искусства.

И. Голиков. Куликовская битва.
Шкатулка. 1930.
Музей народного творчества.

Голиковская декоративность оттачивалась долгие годы. В иконописных работах, росписях церквей, после революции — в театральных декорациях. С небывалой силой расцвела она в миниатюрной лаковой живописи — более 1000 миниатюр создал художник! Великий его дар проявился уже в начале 20-х годов — перед зрителем предстал поистине вдохновенный мир. Писатели Горький, Зарудин, Вихрев, Пильняк, Семеновский, историк искусства Бакушинский высоко оценили палехское искусство и в первую очередь — творчество Голикова.

Однако не всем и не всегда было понятно оно. В послереволюционное время с его пафосом всеобщего обновления палехская традиция, выросшая из наследия Древней Руси, воспринималась многими как архаика. А в 30-е годы, в период острой борьбы за реализм, провозглашаемый зачастую с узких позиций внешнего жизнеподобия (что особенно утвердилось в 40 — 50-е годы), Голикова обвинили в формализме. Не хотели понять поэтическую иносказательность его образов, основанную на глубинной их музыкальности. Здесь, именно здесь тайна воздействия его произведений не только на современников, но и на нас.

И. Голиков. Праздник.
Шкатулка. 1931.
Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства.

Музыкальность живого чувства выражалась во всем: начиная от приемов письма, трепетности живописной фактуры с ее колебаниями плотных и прозрачных цветов, любовно — в каждом сантиметре прописанной поверхности до живописно-пластического строя всей миниатюры. Линия, цвет, композиция, пространство, ритм — из всего извлекается энергия созвучий. Изображение отличается удивительной цельностью, точностью всех деталей: миниатюра, кажется, написана на одном дыхании!

Да, главное для Голикова-создание этого образа-чувства. В сценах охот, битв, хороводов, скачек — в захватывающем воображение красочном вихре — художник воспевал жар борьбы, силу подвига, дух свободы, торжество красоты. Показательно, что противопоставление добра злу выражено не в характеристике противоборствующих воинов. Так, в «Куликовской битве» сцена поединка — «замок» композиции. Однако тема решается не сюжетно, а эмоционально-Власти чески — как противопоставление света, сил жизни — тьме, безвременью. Черный фон пронизывает композицию, перетекает в формы, обтекает их, словно захватывая кольцом. Но тем сильнее горение киновари, охр, утверждающее торжество победы!

Образ-чувство формирует образ-идею. Из-за единичного, конкретного выступает всеобщее, повторяющееся. Бытовой мотив воспринимается как метафорически-песенный, переходит в символический план. Например, голиковская тройка ассоциируется с протяжённостью дороги, с родными просторами, со звоном колокольчика, с русской песней, которую любил слушать художник, работая над миниатюрой. Жена пела: «Вот мчится тройка удалая вдоль по дороге столбовой...»

На эту традиционную для русского искусства тему Голиков создал много миниатюр. В них тройка изображается то эпически-величаво — катание в серебре мороза, то порывисто — разметая снежные вихри, тройка, словно птица, летит, а ямщик привстал и высоко закинул кнут! Вспышкой огненной киновари изображение разрезает черную глубину лака, блистает золотыми гривами сказочных конеи, кажется, даже звон бубенцов взрывает воздух. И как не вспомнить гоголевские строки: «Заслышали с высоты знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху...» Изобразительный, живописный образ перекликается со словесным, звуковым.

В развитии искусства Палеха это очень важный фактор. Поэтическое и песенное слово дали внутренний импульс стилистике палехской миниатюры, восходящей к живописи Древней Руси - иконописи. Оставаясь в ее традициях, Голиков ищет эмоцию, которая бы выражала дух времени, достигая высокой пластической цельности.

Вспоминается неоконченная миниатюра Голикова «Борис Годунов». Рисунок нанесен одними белилами — трепетной кистью: он то сгущается до сочного пятна, то потухает в тонких расплывах краски, то переходит в крепкую линию. Фигура царя едва тронута золотом, но какой силы исполнена народная сцена! Один порыв, одно дыхание! И вновь главный источник — личностное чувство восприятия мира. Образ драматизируется противопоставлением царя и народа, но выражен эпически цельно, музыкально и ассоциируется со сценой народного плача в опере Мусоргского.

Органичное соединение лирического и эпического начал у Пушкина, его словесная живопись и музыкальность интонации претворились в образ миниатюр Голикова. Великий поэт как бы подготовил новый взрыв фольклорности и декоративности в палехском искусстве. С одной стороны, эмоциональная выразительность, лиризм, с другой — символ. И в каждом случае — свой неповторимый ритм, диктуемый содержанием замысла. Орнаментальность и есть выражение этого ритма: движение сюжета, смазывание сказки рождает ритмику живописного иносказания (как в миниатюрах «Три девицы под окном» и «На острове Буяне»).

И. Голиков. Игорь к Дону войско ведет.
Пластина. 1933.
Государственная Третьяковская галерея.

Одной из вершин достигает Голиков в работе над «Словом о полку Игореве». По инициативе Горького издательство «Академия» заказало художнику иллюстрирование великого памятника литературы. Голиков его глубоко прочувствовал. Миниатюры, написанные на пластинах, относятся к лучшим живописным воплощениям «Слова». Монументальность решения соответствует эпическому строю памятника. Богатство красок «Слова», выразительность эпитетов, яркость иносказаний, переведенных на живописный язык, достигают поразительной силы. Так, синий цвет связан со злом: синие молнии разрезают тучи в утро битвы на Каяле, синее вино с ядом видит во сне Святослав, синей мглой закрылся князь-оборотень Всеслав. Преломляясь в творческой фантазии художника, эта символика выразилась со множеством смысловых оттенков.

Изображая затмение солнца, встретившее войско Игоря, Голиков использует синий цвет не просто как фон, а как среду композиции. Синяя мгла окутывает воинов. Тем самым передается тревога, словно бы пробежавшая по их рядам. Какое же нужно иметь воображение, чтобы так убедительно воссоздать это состояние напряженного ожидания.' Кони вздыбились, воины подняли головы к потемневшему небу. Кажется, покачнулся лес черных пик. Эта деталь акцентирует движение, которое имеет два направления: сверху вниз и снизу вверх, что придает острую динамику композиции. В верхних рядах движение становится напряжённым, приобретает стремительность. Разыгрывается целая симфония чувств, выраженная ритмикой комозиции, контрастами цветовых масс, форм и силуэтов. Ряды войска словно продолжаются за пределами изображения, и это дает представление о силе и могучем духе защитников Руси.

И. Голиков. Плач Ярославны.
Пластина. 1933.
Государственная Третьяковская галерея.

Народной поэзии исполнен образ Ярославны. В композиции «Плача» на городской стене в Путивле воплощено троекратное обращение княгини к стихиям природой Обращаясь к ветру, Ярославна молит: «Тебе не довольно ли было высоко под облаком веять да на синем море колыхать корабли?» Точно следуя тексту, Голиков показывает корабли в волнах и сизую тучу над ними, битву Игоря и склоненную над ним Ярославну. Здесь же изображена и мольба ее к Днепру и Солнцу. Троекратный повтор народной поэтики Голиков использует как прием художественного обобщения. Изображение Ярославны каждый раз имеет свой ритм.

В «Слове» природа сопереживает: «Никнет трава от жалости, а древо с кручиною к земле приклонилось». На этом сопереживании и строится композиция. Образ народного плача имеет прототипы в древнерусской живописи. Голиков создает свой. Вместе с темой скорби — и в узорочье и в цветовом решении-звучит тема прославления. Здесь соединились два начала палехского искусства — живописно-пластическое и графически-орнаментальное, используется символический смысл и эмоциональное воздействие красок. Интересно, что в «Слове» у русских полков красные щиты: «И поля преградили: дети бесовы — кликом, а храбрые русские — щитами багряными». Красный — цвет радости и победы, цвет жизни и символ Земли. В композиции «Пленение Игоря» конь князя «горит» как факел.

В «Слове» много говорится о мерцании золота: оно «звенит», «просвечивает» — чувство цвета у песнопевца поразительное! Но и у живописца Голикова оно глубоко укоренено в традиции. Как, например, достигал он выразительности силуэта? И точно найденным контуром, и яркостью цветового пятна, и искусно подобранными окружающими красками. Вообще у старых палешан всегда мудрый отбор красок и в небольшом числе. Голиков же был удивительно чуток к оттенкам основного тона.

Цветовое пятно он так обрабатывал плавными проблесками, помещал в такое окружение, что создавалось впечатление воздушной среды! Это сродни словесной живописи «Слова» и шире — мышлению цветом в Древней Руси, сохраненному в народной поэзии: «Земля аки голуба», «голубой лес», «кобылка голуба». А у Голикова? Своих коней он писал голубыми, розовыми, за что его упрекали в измене реализму. А ведь тут чисто народное восприятие жизни, глубокое чувство природы! Цвет воздвигается в символ, в нем кристаллизуется не только реальные наблюдения, но и многовековые понятия.

Как видим, художественный язык миниатюры развивался, оттачивался, обогащался. Скажем, роль цветового пятна, силуэта в архитектонике произведения. Она тесно связана с его идейно-художественным замыслом. Ведь композиция существует не сама по себе, а всегда связана с содержанием образа, содействует его выявлению. Потому и изображение фигуры человека не одинаково – у Голикова тоже со своим характером, разным в зависимости от места в миниатюре и передаваемого смысла.

Если у Маркичева или Баженова чаще встречаются параболические линии в контуре фигуры, то у Голикова — гибкие, созвучные растительному миру. Отсюда и орнаментальность. Характерным положением, позой, наклоном достигается ясная зримость образа. В этом тоже традиции древнерусской живописи с ее высокой культурой эмоционально выразительного жеста, С его помощью древние художники выражали целую гамму чувств: радость, печаль, согласие, скорбь, ликование, мольбу, торжество, ласку, раздумье. Обобщая долгие наблюдения, жест превращался в символ.

Язык жеста, как и цвет, Голиков воспринимал чутко. В его миниатюрах можно найти все — от точности цвета как природной характеристики — до «пейзажного» мышления цветом, где как бы присутствуют родные небо, поля, леса, холмы. Об этом вообще можно говорить как о национальной черте русского искусства, связанной с этическим идеалом народа, воспринимавшего мир в нерушимой целостности. Душевная стойкость связывалась с вечными ценностями, прежде всего — верой в конечную победу красоты, гармонии, братства — добрых сил. Именно это и дает миниатюре свое художественное время. В нем объединены реальное и фантастическое, историческое и настоящее.

Вот какой непреходящий урок дает творчество Ивана Голикова Он любил прежде, чем приступить к работе, посмотреть, как солнце поднимается над Палехом. «Когда к нему ни зайдешь,— вспоминает Н. Ф. Вихрев,— вечером сидит и ночью сидит работает. Он посторонними делами не занимался и своей души не менял на мелкие монеты». И вслед за художником, любившим смотреть на солнце прежде, нежели начать свой труд, молодые палешане продолжают искать живительные связи с традицией, с природой, со всем тем, что создает духовный космос народа в мировой культуре.

М. Некрасова, доктор искусствоведения

Следующая страница: Мстера. Лаковая миниатюра